Аннотация.

В настоящей статье автор проводит критический анализ психопатологической (психопатической) теории гениальности и, тем самым, продолжает цикл работ по развитию идеи гениальности, разработке проблемы гениальности и изучению гениальности как явления (см.: Философская школа. – 2018. – №5. – С.15-37). Статья посвящена Павлу Семёновичу Гуревичу (1933-2018), который в беседах с автором неоднократно и настоятельно рекомендовал обратиться к разработке, намеченной в настоящей статье темы. Противоречия, обнаруженные автором в трудах классиков указанной теории (Чезаре Ломброзо, Макс Нордау, Эрнст Кречмер), остро ставят вопрос о правомерности положений, утверждающих прямую или вероятностную связь гениальности и психопатологии («безумия», «сумасшествия», «помешательства»). Подчёркивается опасность принятия названных положений без их критической оценки в работах современных авторов, поскольку такой подход лишь усугубляет системный кризис современной культуры, ведущий к варваризации и духовной деградации современного человека. Представляются причины живучести псевдонаучных положений о связи гениальности и помешательства (безумия). Автор настаивает, что творческие силы деятелей культуры, философии, науки и образования сегодня должны быть направлены на преодоление катастрофических процессов в важнейших сферах духовной жизни человека, ведущих в итоге к уничтожению человечности в человеке. Выдвигается гипотеза, что возрождение идеи гениальности способно стать одним из ключевых факторов преодоления массовой варваризации современного общества, носящей все черты жесточайшей массовой психопатии. Именно гений и есть та выраженно-стойкая сила, воплотившая в себе энергию провиденциальности, нравственности, творческости, способная создать заслон для массовой психопатии варварства. Ведь недаром варварство своими продуктами посткультуры, – в которых прекрасное подменяется безобразным, на место правды-истины выставляется обман и ложь, а вместо возвышенного плодится плоское, примитивное, низкое, – объявило настоящую войну выдающимся произведениям духовной культуры, создаваемой вековыми трудами человеческого гения.

Ключевые слова: гениальность, психопатия, психопатологическая теория гениальности, противоречия, Чезаре Ломброзо, Эрнст Кречмер, Макс Нордау, природно-социальный человек, посткультура, массовая психопатия варварства, сверхличностные ценности, духовный человек.

В предыдущих наших работах, посвящённых разработке проблемы гениальности, мы неоднократно обосновывали недопустимость вульгаризации идеи гениальности [16, 17, 31], однако ничто так сильно не профанировало идею гениальности, как представление о связи гениальности с различными формами психопатологии.

Представление о гении как о своеобразном безумии, имеет давнюю историю и восходит ещё к Сократу, который свои экстатические состояния объяснял тем, что в эти периоды он ведёт беседы со своим деймонием (см.: «Пир» Платона). Но именно после публикации книги итальянского психиатра и криминалиста Чезаре Ломброзо «Гениальность и помешательство» (1863) [5], такое сопоставление в современной литературе нередко приводится уже как научно обоснованная психопатологическая (психопатическая) теория гениальности.  Однако эта теория, как в целом, так и в её отдельных положениях вызывает большие сомнения.

Во-первых, сомнение вызывают предпосылки, на которых Ч. Ломброзо строит своё исследование. Будучи длительное время судебным криминалистом, Ломброзо изучал психопатологию преступников, проституток и алкоголиков, т.е. людей, являющих собой самые низшие и примитивные проявления многогранной человеческой природы, а впоследствии использовал этот свой практический опыт для анализа вершинной духовной сферы человеческого бытия – сферы гениальности. Понятно, что опираясь лишь на изучение природы низшего, мы никогда не сможем вознестись до понимания природы высшего. Ведь высшее ни при каких условиях не может быть сведено к низшему, подобно тому, как изучение психологии дождевого червя (по Яну Дембовскому [2]) мало что может нам дать в понимании высших психических функций человека. Поистине, ложные посылки порождают детерминистские ошибки и, соответственно, приводят к ложным выводам.

Во-вторых, многие положения, высказанные Ч. Ломброзо в указанной книге, имеют невысокую научную достоверность. Дело в том, что Ломброзо не имел психиатрического анамнеза на всех тех гениальных и талантливых персоналий, а их в его книге десятки, которых он заочно причислил к помешанным. Так, например, он объявляет Артура Шопенгауэра лепеманьяком (мания преследования) лишь на том основании, что «из Неаполя его заставила уехать боязнь оспы, из Вероны – опасение, что он понюхал отравленного табаку (1818), из Берлина – страх перед холерой, а самое главное – боязнь восстания» [5, с.72]. На это возникает вопрос. Разве мало в мире тех людей, кто склонен к перемене мест или тех, кто меняет место жительства, избегая эпидемий,  низкого уровня жизни, преследований, войн, революций, общественных потрясений, в поисках менее опасной среды обитания? Если мы, вслед за Ломброзо, объявим всех этих людей помешанными, то среди оставшихся может оказаться лишь небольшая часть населения земли.

В-третьих, Ч. Ломброзо использует в своей книге крайне противоречивую аргументацию. С одной стороны, он утверждает, что гениальность есть форма психоза на почве вырождения, а также то, что «между помешанным во время припадка и гениальным человеком, обдумывающим и создающим своё произведение, существует полнейшее сходство». С другой стороны, Ломброзо приходит к следующему выводу: «…в физиологическом отношении между нормальным состоянием гениального человека и патологическим – помешанного существует немало точек соприкосновения. Между гениальными людьми встречаются помешанные и между сумасшедшими – гении. Но было и есть множество гениальных людей, у которых нельзя отыскать ни малейших признаков умопомешательства, за исключением некоторых ненормальностей в сфере чувствительности» [5, с.163].

Впрочем,  Ломброзо в целом мало заботился о логической связи аргументов и доказательных фактов, приводимых в пользу своих положений, а также нередко пользовался непроверенными сведениями (слухами, анекдотами, легендами) и включал их в свою книгу. Что заставило французского психолога и члена Французской академии Теодюля Рибо назвать книгу Ломброзо «изобилующей подозрительными и явно ложными документами». В итоге, многие утверждения автора, сформулированные с опорой на сомнительные рода факты, неоднозначную их интерпретацию и достаточно слабую научную аргументацию, носят по существу профанный характер и вместо внесения ясности в рассматриваемую проблему, наоборот, приводят к логической неоднозначности и содержательной путанице.

Научное исследование призвано устранять противоречия, а не умножать их, как это произошло в результате публикации книги Ч. Ломброзо. И результат не замедлил сказаться. Появилось немало работ, которые были направлены, прежде всего, на выуживание «доказательств» для подтверждения идеи о неразрывной связи между гениальностью с одной стороны и помешательством, сумасшествием, психозом – с другой.

Впоследствии положения Ч. Ломброзо о психопатологической природе гениальности получили развитие в трудах таких,  несомненно, талантливых исследователей, как Макс Нордау [6], Эрнст Кречмер [4] – за рубежом и, Г. В. Сегалин [10-12], В. П. Эфроимсон [35] – у нас в стране, в которых также обнаруживается немало противоречий и притянутых фактов, якобы подтверждающих связь гениальности и безумия.

Макс Нордау, опираясь в целом на концептуальные положения Ч. Ломброзо, в своей самой известной книге «Вырождение» (1892-1893) выделяет среди гениальных людей «здоровых гениев» и «выродившихся субъектов высшего порядка» и, в этой связи, приводит в качестве примера с одной стороны И. В. Гёте, а с другой – А. Шопенгауэра: «Если б Гёте не написал ни одного стиха, он все-таки остался бы необычайно умным и порядочным человеком, тонким ценителем искусства, эстетиком-коллекционером и замечательным знатоком природы. Наряду с ним представим себе Шопенгауэра: если бы он не был автором удивительных книг, то мы имели бы перед собой только антипатичного эксцентрика, который не мог бы быть терпим среди порядочных людей и место которого было бы прямо в доме для умалишённых, так как он, видимо, страдал манией преследования» [6, с.37]. Кстати, в одной из наших прежних работ [26, с.151-153] была показана неправомерность причисления гениального Артура Шопенгауэра к числу так называемых «гениев-психопатов», как это делает Макс Нордау.

В свою очередь, Эрнст Кречмер (1929) с неколебимой убежденностью заявлял: «Если из конституции гения удалить психопатическое начало, он становится всего лишь ординарно способным человеком». При этом, Кречмер, так же как и ранее до него Ломброзо и Нордау, используя тот же приём неоднозначной трактовки явлений, и отвечая на поставленные им же самим вопросы: «…является ли гений гением вопреки своему психопатологическому компоненту или именно благодаря ему? Препятствует ли этот психопатологический уклон гениальному творчеству или способствует ему?» [4, с.30], предлагает следующий далеко неоднозначный ответ, который скорее затемняет суть вопроса, чем раскрывает его: «…сразу скажем, – пишет Кречмер, – что никакой прямой связи между психопатической предрасположенностью и степенью одарённости не существует. Среди психопатов есть люди высокого интеллекта и есть слабоумные, так же как среди здоровых есть люди интеллектуальные и люди со слабыми способностями. Психопатия сама по себе это, безусловно, ещё не пропуск на Парнас. С другой стороны, точно так же неоспоримо, что есть высокоинтеллектуальные люди, ни в малой мере не обладающие именно той исключительной особенностью гения, которая состоит в способности создавать выдающиеся духовные ценности» [4, с.30].

Обращают на себя внимание также противоречия, которые обнаруживаются когда Ч. Ломброзо, М. Нордау и Э. Кречмер, будучи профессиональными психиатрами и опираясь на одни и те же концептуальные основания, дают, между тем, совершенно различную психолого-психиатрическую диагностику одним и тем же гениальным людям. Если у Нордау Гёте – это образец психического здоровья [6, с.37], то Кречмер находит у Гёте не только психофеноменологические, но и генетические следы вырождения, которые с его точки зрения, присущи и предкам и потомкам Гёте [4, с.135-152]. Сходную картину можно видеть и при сопоставлении диагностических характеристик Ломброзо и Кречмера. Если, по Ломброзо, Христофор Колумб – это «здоровый гениальный человек», который наряду с Ковуром, Данте и Спинозой, относится к «избранным гениям»,  и обладает «цельным, настоящим характером, никогда не изменяющимся по прихоти ветра» [5, с.150], то Кречмер представляет того же Колумба жадным до золота авантюристом с выраженной психопатической направленностью. И подобных противоречий в трудах указанных авторов находится немало.

В работах Ч. Ломброзо, М. Нордау, Э. Кречмера, конечно, не утверждается обязательность прямой связи между гениальностью и помешательством, однако проводится идея о вероятностном характере таких отношений, что и позволило авторам, используя соответствующую систему понятий, рассматривать и анализировать явление гениальности в связи с психопатическими, дегенеративными и генетическими явлениями. В этом-то и заключается главная ошибка авторов психопатической теории гениальности, попытавшихся объяснить вершинную меру духовности (гениальность), посредством психолого-психиатрических понятий, которые неплохо представляют психологию и психопатологию природно-социального человека, но не применимы к человеку духовному. По В. С. Соловьёву у духовного человека «…Божество и природа одинаково имеют действительность… и его собственная человеческая жизнь состоит в деятельном согласовании природного начала с божественным, или в свободном подчинении первого последнему» [13, с.190].  

Главные ошибки психопатической теории гениальности проистекают из непонимания того, что бытие природно-социального человека, на исследование которого направлены усилия психологов и психиатров, не следует смешивать с бытием человека духовного. «Между природным и духовным человеком, – пишет В. С. Соловьёв, – разница не в том, что первый вовсе лишён высшего духовного элемента, а в том, что этот элемент в нём не имеет сам по себе силы совершенного осуществления и, чтобы получить её, должен быть оплодотворён новым творческим актом или действием того, что в богословии называется благодатью…» [там же, с.565]. Вообще, тот подход, который используют не только названные авторы, но и все сторонники психопатической теории гениальности – это всё равно, что пытаться «алгеброй объяснить гармонию» (А. С. Пушкин), или попытаться объяснить устройство аэроплана с точки зрения первобытного дикаря.

Возникает вопрос. Как же можно смешивать (рассматривать в единой системе понятий, отождествлять, выстраивать вероятностную зависимость) гениальность с психозом? Ведь это полное безумие не видеть принципиального различия между гениальностью, как вершинной мерой духовности, и психозом, как искаженным сознанием и бредом. Но парадокс в том, что эта абсурдная и во многом надуманная идея о связи гениальности с помешательством (сумасшествием, бредом, психозом) совершенно необоснованно стала не только предметом научных выводов, но и достоянием общественного сознания. В конечном итоге указанный подход привёл к созданию устойчивого псевдонаучного мифа о неразрывной (или вероятностной) связи между гениальностью и теми или иными формами психоза.

Но самое печальное здесь то, что те многочисленные сведения об «отклонениях», «странностях» и «безумных» поступках гениальных людей, представленные в трудах Ч. Ломброзо, М. Нордау, Э. Кречмера  впоследствии успешно перекочевали (уже в качестве доказательной базы) в многочисленные работы более поздних авторов (Г.В. Сегалин (1925-1930) [10-12], В. П. Эфроимсон (2002) [35], Г. П. Колупаев с соавт. (1999) [34], В. Е. Пешкова (2006) [8], В. В. Кирюшкина (2016) [3]), утверждающих или поддерживающих идею о психопатологической природе гениальности. Так, например, В. В. Кирюшкина начинает свою статью «Гений и безумие в художественном сознании романтизма» (2016) следующими словами: «То, что безумие и гений часто идут рука об руку в истории культуры, не требует специального доказательства. Слишком много известнейших примеров находим в художественной практике разных исторических эпох, достаточно популярны и цитаты, как древних, так и современных авторов, фиксирующих эту идею родства состояний безумия и творчества» [3]. Вот так, ни много и ни мало, связь гениальности и безумия не вызывает сомнений и «не требует специального доказательства».

Итак, несмотря на всю абсурдность выводов о непременной или вероятностной связи гениальности и психического заболевания, эта точка зрения, между тем, продолжает муссироваться  как в научных публикациях, так и в популярных изданиях. А ведь полного отождествления гениальности и помешательства мы не видели даже в трудах самих создателей психопатической теории гениальности. К глубокому сожалению, в большинстве современных публикаций на эту тему вместо результатов серьезных исследований продолжают приводиться сведения из трудов Ломброзо, Нордау, Кречмера и др. авторов, но представленные уже не просто как направления научной мысли, требующие дополнительной и тщательной проверки и критической оценки, но как доказательства в пользу психопатологической природы гениальности.

Причина этому кроется в том, что психология, равно как и психиатрия, будучи эмпирическими науками, опираются в своих построениях на психофеноменологию природно-социального человека. Современная психология научилась хорошо понимать и эффективно управлять психикой индивидуума, для которого сверхличностные ценности находятся за пределом его понимания, однако ей недоступна духовная сущность личности, направляемой сверхличностными ценностями нравственного и творческого созидания. Впрочем, для современной психологии сегодня таких заказов не поступает. А ведь гениальность и есть тот самый творческий порыв, который одухотворяет человека, преобразуя природно-социального человека в человека духовного (см. выше).

Редчайшее и уникальное явление гениальности в истории человеческого рода уместно будет сравнить с появлением простых чисел в натуральном числовом ряду, закон следования которых так и не удалось раскрыть даже таким выдающимся математикам как Евклид, Ферма, Эйлер, Гаусс, Риман и др. Процесс разложения числа на множители называется факторизацией. В свою очередь, общенаучный принцип детерминизма предполагает, что любая вещь, явление, процесс могут быть представлены системой факторов, которая раскрывает закономерности соответствующего объекта познания и определяет причинно-следственные связи. Но до сих пор пока ещё никому из исследователей не удалось представить такую систему факторов, которая бы полно и предельно определённо представила гениальность с точки зрения причинно-следственных связей, которым, согласно принципу детерминизма, должно подчиняться любое наблюдаемое явление. Из этого последнего вытекают следующие умозаключения: 1) либо гениальности как таковой не существует, 2) либо явление гениальности не подчиняется принципу детерминизма, 3) либо гениальность – это артефакт.

Однако мы полагаем, что дело здесь в другом. А именно: сам гений (genius – дух, лат.) как изначальная сущность детерминирует многие феномены и явления духовной и  психической жизни человека и посему часто остаётся за пределами умозрения  исследователя. Гениальность – это не следствие выдающихся способностей, таланта, или иных психологических и психопатологических свойств человека. Наоборот, гениальность как сущее в своём бытии и есть первоначало (principalis[1]) определяющее природу человека.

Так, например, не интеллект человека в его абсолютном преобладании над волей определяет гениальность, как полагал Артур Шопенгауэр, напротив, духовный дар, пробудившийся в гении в совокупности с его призванием-назначением, т.е. гениальность как таковая стимулирует, усиливает и развивает созидательно-творческий компонент ума (о трёх типах человеческого ума подр. см. в [17]) и человек в становлении и развитии своего гения (своей духовности) становится способен к генерированию гениальных идей или к пророческому вéдению, к высоконравственным сверхличностным отправлениям или к созданию выдающихся произведений ума.

При этом утилитарно-практический компонент ума [там же] может угнетаться, а гениальный человек в этом случае нередко представляется как неудачник (например, Блез Паскаль), как странный чудак (например, К.Э. Циолковский) либо, хуже того – объявляется сумасшедшим (например, А. Шопенгауэр). Конечно, с точки зрения природно-социального человека, и  Джордано Бруно, сожженный на костре инквизиции за отказ предать свои взгляды; и Блез Паскаль, отказавшийся от своих научных занятий, суливших ему научную славу, но вместо этого обративший все свои помысли к Богу; и Бенедикт Спиноза, который предпочёл возможному благосостоянию свободу философствования, – все они неудачники [подр. см.: 22, 23, 29].

Более того, Н. В. Гоголя, предавшего огню второй том «Мёртвых душ», можно объявить «гениальным больным» [32, с.201-202] и объяснять те или иные особенности его творчества лишь тем, «что его патологическое состояние весьма резко отразилось на его художественной деятельности» [там же, с.7], как это сделал российский психиатр В. Ф. Чиж. В свою очередь, Л. Н. Толстого, отказавшегося согласовать своё религиозно-нравственное учение с официальным клиром, можно отлучить от церкви, как это сделал Святейший Синод, а впоследствии найти у него психопатологические черты, как это сделал Г. В. Сегалин [11,12]. И подобным примерам несть числа в истории человеческого гения.

В противовес указанным представлениям, мы утверждаем, что именно гениальность сама-в-себе является тем ключевым телеологическим принципом, тем началом, тем сущим, которое определяет духовную жизнь человека в её онтологически-индивидуальном и культурно-историческом становлении и развитии. Или, говоря иначе, гениальность – это отнюдь не артефакт, а, напротив, – особый вид сущего, определяющего квинтэссенцию духовной жизни человека и обеспечивающего вершинную духовную (творческую, нравственную, провиденциальную) активность личности. [подр. см.: 14, 16, 31]

И Чезаре Ломброзо, и Макс Нордау, и Эрнст Кречмер и их многочисленные последователи, направили свой талант на поиски психопатического вырождения гениального человека, но проглядели главное – они не заметили хама, о пришествии которого писал ещё в самом начале прошлого века Д. С. Мережковский (1903), а за ним, за хамом, – его более позднее, уже современное порождение, – массового человека, являющего по существу массовый психопатический феномен настоящего вырождения человечности. А вот испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет разглядел тектонически разрастающийся феномен варварства и в книге «Восстание масс» (1928) [7] изобразил сущностный портрет этого неприглядного существа «во всей его красе».  Автор называет массового человека воплощённой посредственностью, взбесившимся дикарём, варваром, первобытным, по сути, человеком «внезапно всплывшим со дна цивилизации». Причём, самыми неприятными качествами этого нового варвара являются «чувство собственного превосходства», что повелевает ему «не подвергать свои взгляды сомнению и не считаться ни с кем», а также его привычка «вмешиваться во всё, навязывая свою убогость бесцеремонно, безоглядно и безоговорочно» [там же, с.78-79, 91-92].

Разве не узнаём мы в этом портрете, первой трети прошлого века, современного варвара с явными чертами патологической мании величия, являющейся источником всех остальных психопатий? И этот варвар, этот массовый человек ныне везде: во власти, в политике, во всех общественных и социальных институтах, во всех массовых мероприятиях и медийных программах, и, что самое страшное – этот самый варвар массированно проникает в сферы, изначально призванные быть сакральными, – в культуру и искусство, в науку и образование [подр. см.: 14, 15, 20, 30]. А когда варвар окончательно укрепится в этих сферах, то это будет пострашнее ядерной войны. Ведь нет ничего опаснее для сохранения человечности (духовности) в человеке, чем прекрасное подменять безобразным, на место правды-истины выставлять обман и ложь, а вместо возвышенного плодить плоское, примитивное, низкое.

Основываясь на собственных исследованиях гениальности (С. В. Чернов, 2009-2018, [16-19, 21-29, 31]), мы настаиваем, что именно гений и есть та выраженно-стойкая сила, воплотившая в себе энергию провиденциальности, нравственности, творческости, которая способна создать заслон для массовой психопатии варварства. Ведь недаром варварство своими продуктами посткультуры, в которых «…ненормальность и уродство предстают как новая норма и новая красота, извращение – как творческий изыск, произвол – как свобода, пресыщенность и скука – как утончённое наслаждение» [9, с.33], объявило настоящую войну выдающимся произведениям духовной культуры, создаваемой вековыми трудами человеческого гения.

В этой связи одной из актуальных задач современной гуманитарной мысли мы полагаем направление творческих усилий философов и учёных, педагогов и деятелей культуры к настоящему возрождению самой идеи гениальности, к чему призывал выдающийся русский мыслитель Н. А. Бердяев немногим более ста лет назад [1, с.167], ибо промедление  подобно духовной смерти человека!

Выводы

1. Связь гения с патологией это связь не вероятностно-положительная, – как это пытались представить и Чезаре Ломброзо, утверждавший «близкое соотношение между гениальными людьми и помешанными» [5, с.165] и Эрнст Кречмер, настаивающий, «что между гениальностью и областью психопатически-дегенеративных явлений в самом деле существует глубокая биологическая взаимосвязь» [4, с.30] и Макс Нордау, разделяющий гениальных людей на духовно-здоровых гениев и гениев-психопатов [6, с.37], и другие сторонники психопатической теории гениальности, а напротив, – это прямая отрицательная связь. Или, другими словами, гениальность, как реализация исконно заложенного в человеке творческого дара вкупе с осознанным им самим призванием-назначением, и есть, по сути, преодоление психопатологического начала, которое, возможно, также гнездится в каждом человеке. Последнее со всей очевидностью подтверждается лавинообразным наступлением массовой психопатии вырождения человечности, в её провиденциальных, нравственных и творческих проявлениях.
2. В противовес утверждению Ч. Ломброзо о том, что «настоящие гении часто бывают сумасшедшими, ибо сама гениальность – явление ненормальное» [5], мы утверждаем обратное. Именно гениальность является нормальным (от сотворения) свойством-состоянием человека, и каждый мог бы проявить «волю к гениальности» и реализоваться как гениальный человек, если бы преодолел следующую полосу препятствий: 1) меркантилизм в интересах; 2) практицизм в жизнедеятельности; 3) прагматизм в мышлении. А такое становится возможным лишь тогда, когда природный человек преображается в человека духовного, т.е. когда человек оплодотворяется либо новым творческим актом, либо действием благодати (В. С. Соловьёв). Тогда, когда человек подчиняет собственное “я” сверхличностным ценностям. Именно с этого и начинается настоящее становление гения, а психопатическое начало зачастую оказывается лишь мешающим, сдерживающим, препятствующим фактором для перехода исконной человеку гениальности из потенции в действительную провиденциально-нравственно-творческую энергию, питающую творческую жизнь[2] гениального человека.
3. Современное варварство массового человека, порождающее посткультуру небытия и духовного хаоса, становится мощным заслоном на пути духовно-нравственного совершенствавания тех людей, которые к этому стремятся и, тем самым, создаёт невыносимые условия для всех тех, духовная доминанта которых могла бы привести их к реализации провиденциальных, нравственных и творческих потенций личности, составляющих основу гениальности. В этой связи одна из важнейших и актуальных задач философии, науки и образования заключается в направлении титанических усилий к настоящему возрождению идеи гениальности. Ибо, промедление подобно низвержению в небытие самой идеи человека.

[1] principalis – первый, первоначальный, главный, важнейший (лат.)

[2] Понятие «творческая жизнь» раскрывается в работах автора как системное триединство творческого пути, творческой деятельности и творческого наследия человека.

Список литературы

1. Бердяев Н.А. Духовный кризис интеллигенции / Составление и комментарии В.В. Сапова. – М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2009. – 399 с. – (История философии в памятниках).
2. Дембовский Я. Психология животных. – М.: Изд-во Иностр. лит-ры, 1959. – С.200-222.
3. Кирюшкина В.В. Гений и безумие в художественном сознании романтизма // Общество: философия, история, культура. – 2016. – № 2.
4. Кречмер Э. Гениальные люди / Перевод с немецкого Г.Б. Ноткина - Гуманитарное агентство «Академический проект», 1999. – 303 с., илл.
5. Ломброзо Ч. Гениальность и помешательство / Общ. ред., предисл. проф. Л.П. Гримака. – М.: Республика, 1996. – 398 с. – (Б-ка этической мысли).
6. Нордау Макс. Вырождение / Пер. с нем. и предисл. Р.И. Сементковского; Современные французы / Пер. с нем. А.В. Перелыгиной / Послеслов. В.М. Толмачева. – М.: Республика, 1995. – 400 с. – (Прошлое и настоящее).
7. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс: Сб.: Пер. с исп. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. – 509 с.
8. Пешкова В.Е. Феномен гения. – Ростов-на-Дону: «Феникс», 2006. – 160 с.
9. Порус В.Н. У края культуры (философские очерки). – М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2009. – 464. – С.33.
10. Сегалин Г.В. Патогенез и биогенез гениальных и замечательных людей // Клинический архив гениальной одаренности. Т. I. Вып. 1. – Свердловск, 1925.
11. Сегалин Г.В. К патографии Льва Толстого (К вопросу об эпилептических припадках у Льва Толстого) // Клинический архив гениальности и одаренности. – 1925. – Том.1. – № 1.
12. Сегалин Г.В. Эвропатология личности и творчества Льва Толстого // Клинический архив гениальности и одаренности. – 1930. – Том.5. – № 3/4.
13. Соловьёв В.С. Чтения о богочеловечестве. Духовные основы жизни. Оправдание добра. – Мн.: Харвест, 1999. – 912 с.
14. Чернов С.В. Божественное и человеческое // Философская школа. – 2018. – № 3. – С.8-41. DOI: 10.24411/2541-7673-2018-00001.
15. Чернов С.В. Бог, человек и структура // Психология и психотехника. – 2010. – № 5(20). – С.44-52.
16. Чернов С.В. Идеально-смысловой критерий гениальности // Философская школа. – 2017. – Т.1. – № 1. – С.32-41. DOI: 10.24411/2541-7673-2017-00003.
17. Чернов С.В. Идеи к разработке проблемы гениальности. Монография // Научные труды Института Непрерывного Профессионального Образования. – 2016. – № 7. – С.7-96.
18. Чернов С.В. «Идея гениальности» в трудах Николая Александровича Бердяева // Психология и психотехника. – 2009. – № 10 (13). – С.41-47.
19. Чернов С.В. Книга о гениальности. Том 1: Человеческий гений: Природа. Сущность. Становление. – Воронеж; Москва, 2010. – 562 с.
20. Чернов С.В. Наука и образование в ракурсе XXI века // Научные труды Института Непрерывного Профессионального Образования. – 2014. – № 3. – С.13-20.
21. Чернов С.В. Образ личности гения: опыт исследования творческой жизни Н.А. Бердяева // Научные труды Института Непрерывного Профессионального Образования. – 2014. – №4. – С.373–404.
22. Чернов С.В. Образ личности гения. Искатели совершенства // Философская школа. – 2017. – № 2. – С.72-105. DOI: 10.24411/2541-7673-2017-00020.
23. Чернов С.В. Образ личности гения. Искатели совершенства. Часть II // Философская школа. – 2018. – № 4. – С.106-132. DOI: 10.24411/2541-7673-2017-00420.
24. Чернов С.В. О природе человеческого гения // Психология и психотехника. – 2009. – № 9 (12). – С.48-58.
25. Чернов С.В. Творец воспоминаний о вечности: Василий Васильевич Кандинский (1866-1944) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. – 2011. – № 3-3 (9). – С.184-189.
26. Чернов С.В. Учение о гениальности Артура Шопенгауэра // Философская антропология. – 2017. – Т.3. – № 2. – С.141-160. DOI: 10.21146/2414-3715-2017-3-2-141-160.
27. Чернов С.В. Характерология гениальности: Образ личности гения (на примере творческой жизни Оноре де Бальзака) // Философия и культура. – 2015. – № 10 (94). – С.1512-1530. DOI:10.7256/1999-2793.2015.10.12942.
28. Чернов С.В. Характерология гениальности: Святость и гениальность // Научные труды Института Непрерывного Профессионального Образования – 2014. – № 4. – С.353-372.
29. Чернов С.В. Характерология гениальности: Феномен поступка // Научные труды Института Непрерывного Профессионального Образования – 2014. – № 3. – С.279-323.
30. Чернов С.В. Человек и образование в эпоху глобальных перемен // Научные труды Института Непрерывного Профессионального образования. – 2016. – № 6(6). – С.9-20.
31. Чернов С.В. Novum organum к вопросу об исследовании гениальности // Философская школа. – 2018. – № 5. – С.15-37. DOI: 10.24411/2541-7673-2018-10523.
32. Чиж В.Ф. Болезнь Н. В. Гоголя: записки психиатра Сост. Р.Т. Унанянц. – М.: Республика, 2001. – 512 с.
33. Шопенгауэр А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 2: Мир как воля и представление: Т. 2 / Пер. с нем.; Под ред. А. Чанышева. – М.: ТЕРРА – Книжный клуб; Республика, 2001. – 560 с.
34. Экспедиция в гениальность: Психобиологическая природа гениальной и одаренной личности: (Патографические описания жизни и творчества великих людей) Г.П. Колупаев, В.М. Клюжев, Г.П. Журавлев. – М.: Новь, 1999. – 430,[1] с.
35. Эфроимсон В.П. Генетика гениальности. Изд. 3-е. – М.: Тайдекс Ко, 2004. – 376 с. (Библиотека журнала «Экология и жизнь». Серия «Устройство мира»).

Источник: Чернов С. В. О противоречиях психопатической теории гениальности  //  Философская школа. – № 7. – 2019.  – С. 11–17. DOI.: 10.24411/2541-7673-2019-10701